Доклад протоиерея Георгия Морохина на XXI Международных Рождественских образовательных чтениях, проходивших в Москве с 24 по 27 января 2013 г.

"Проблемы канонизации новомучеников Российских
на примере святителя Афанасия (Сахарова)".

В 90-х годах прошлого века, когда во всех епархиях Русской Православной Церкви начался активный сбор материалов для предстоящей канонизации новомучеников и исповедников, не была ещё дана окончательная оценка многих событий церковной истории 20-50-х годов, да и до сих пор исследователи не пришли к единому мнению об этом сложном времени, которое принято называть теперь периодом богоборческих гонений. Речь идет, прежде всего, об эпохе церковных расколов («разделений»), признании истинного мученичества в "разделениях", отношении к советской власти и т.д.

На прошлых Рождественских Чтениях так или иначе уже затрагивались проблемы подготовки к канонизации новомучеников и исповедников. Одним из острых вопросов является отношение священнослужителей и мирян к церковной политике, проводимой Заместителем местоблюстителя Патриаршего Престола, Сергием (Страгородским). И как следствие этого, отношение к высшей церковной власти, пониманию ее каноничности, а, следовательно, и евхаристическому общению, поминовению за богослужением первоиерарха, канонических границ власти местоблюстителя патриаршего престола, отношению христиан к богоборческой власти. Острота этого вопроса заключается не только в сложности исследуемого периода или недостаточности документального материала. Спор, начавшийся в 20-х годах ХХ века о той грани, где заканчивается административное непослушание и начинается раскол, по сей день актуален.

В этом отношении очень ценен пример исследования материалов касающихся канонизации святителя Афанасия (Сахарова).

Нужно отметить, что лично к митрополиту Сергию епископ Афанасий до конца своих дней относился с почтением и почти все его действия до начала 30-х годов одобрял.

В 1919 году, когда большевики начали пропагандистскую кампанию по вскрытию мощей, совместные усилия митрополита Сергия, который занимал тогда Владимирскую кафедру, и иеромонаха Афанасия (Сахарова) позволили предотвратить поругание святынь. Митрополит Сергий благословил не чинить препятствий комиссии по вскрытию мощей в Успенском кафедральном соборе и установить возле них дежурство духовенства. В соборе поставили длинные столы, застеленные церковными покровами (какими тогда покрывали гроб с усопшим), а на них аккуратно положили святые мощи. Первыми возле мощей дежурили иеромонах Афанасий (Сахаров) и псаломщик Александр Потапов.

Как только двери собора открылись для допуска народа, отец Афанасий громко возгласил: "Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков!.." – "Аминь!" – ответил псаломщик, и начался молебен владимирским святым. Народ стал креститься, ставить свечи и класть поклоны. Так, предполагаемое поругание святынь обратилось в торжественное прославление [1]. А отчёт о вскрытии мощей, опубликованный в местной газете "Известия исполнительных комитетов Владимирского губернского и уездного Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», содержал, в частности, такие – уникальные по тем временам – сведения о мощах святого благоверного князя Георгия: в 1238 году в бою с татарами ему отсекли голову; «её не нашли, тело похоронили, а затем найденную позже голову положили во гроб, и она... срослась с телом. На... останках князя было хорошо заметно, что позвонки в месте отсечения смещены и срослись неправильно" [2].

Таким образом, благодаря разумному действию священнослужителей во Владимире кампания по вскрытию мощей привела совсем не к тем результатам, которых ожидали безбожники.

А 10 июля 1921 года митрополит Сергий, находившийся тогда в нижегородской ссылке, возглавил архиерейскую хиротонию Афанасия (Сахарова) во епископа Ковровского. Тем самым митрополит Сергий практически доверил своему молодому викарию управление всеми делами Владимирской епархии.

В 1922 году, когда большевики под предлогом помощи голодающим решили, по словам Ленина, "провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления" [3], в Шуе, которая относилась тогда к Владимирской епархии, происходит столкновение верующих с реквизиторами, при котором выстрелами войск в толпу убито пять человек и ранено пятнадцать [4].

Чтобы впредь избежать кровопролития митрополит Сергий пишет и рассылает по епархии специальное архиерейское воззвание. Иноки Московского подворья Валаамского монастыря сообщали тогда в свою обитель: "Митрополит Сергий благословил отдать благолепие храмов на нужду народную, утешая тем, что храмы и без золота останутся храмами, а святые иконы и без риз останутся иконами и что на суде Господнем нас спросят не о том, украшали ли мы святые храмы и иконы, а о том, напоили ли жаждущего, накормили ли голодного и одели ли нагого". За эту позицию Святейший Патриарх назвал митрополита Сергия "благомыслящим" [5].

22 марта 1922 года специальная комиссия ВЦИК одобряет действия Шуйского руководства по изъятию ценностей и подавлению народного возмущения. Назначается следствие, по окончании которого к суду привлекают девятнадцать человек. Трое из них приговорены к расстрелу [6]. Причем, исход суда был предопределен уже 22 марта 1922 года, когда на заседании Политбюро было принято предложение Троцкого: "...виновных Шуйских попов и мирян – Трибуналу в недельный срок (коноводов расстрелять)". На том же заседании Троцкий предлагает: "...В течение... недели поставить процесс попов за расхищение церковных ценностей" [7]. А 26 марта 1922 года обращается к членам Политбюро с письмом: "Во Владимире изъятие было произведено, по-видимому, с преступной небрежностью и дало ничтожнейшие результаты. Необходимо поговорить об этом твёрдо с владимирской делегацией и добиться от нее проведения декрета (об изъятии церковных ценностей – Прот. Г. М.) целиком"[8].

27 мая (9 июня) 1922 года митрополит Сергий (Страгородский) и епископ Афанасий (Сахаров) предстают перед судом. Им инкриминируют утаивание церковных ценностей из ризницы Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, которую разграбили сотрудники ЧК, занявшие обитель и выселившие оттуда всех иноков. Обвиняемых приговаривают к одному году тюремного заключения, но на следующий день освобождают по амнистии [9].

Через неделю после суда митрополит Сергий признал поддерживаемое большевиками обновленческое Высшее Церковное Управление. Но и тогда епископ Афанасий не осудил открыто действия своего епархиального архиерея, а лишь составил краткую заметку о собственном отношении к ВЦУ, где писал: "Как христианин я, согласно слову Божию, повинуюсь предержащей советской власти... Если советская власть рассматривает ВЦУ как свой орган для надзора за политической благонадёжностью церковных деятелей, я признаю его как таковой" [10]. Разумеется, никто из представителей «предержащей советской власти» не подтвердил, что обновленческий раскол инспирируется большевистским государством. Признавая распоряжения митрополита Сергия, епископ Афанасий, не только не признавал законными действия ВЦУ, но и само обновленческое движение считал расколом.

Владыка Афанасий ценил митрополита Сергия и как церковного гимнографа. Будучи убеждён, что каноны в богослужебном отношении "выше" акафистов, которые, по словам святителя Афанасия, "вращаются главным образом около реальных предметов и житийных подробностей" [11] и гораздо проще по мысли, он, тем не менее, считал "очень хорошим" акафист Божией Матери, составленный митрополитом Сергием и разрешённый к церковному употреблению патриархом Тихоном [12].

Помимо акафиста митрополит Сергий составил ещё и канон в честь Боголюбской иконы. Он также написан рифмованными стихами и называется "Канон эксаметрический". Этот канон, сохранённый епископом Афанасием, опубликован во втором томе "Зелёных Миней" за июнь [13].

Несмотря на уважительное отношение епископа Афанасия к митрополиту Сергию, он, однако, не одобрял тех его действий, которые считал узурпацией церковной власти, и примкнул к так называемому «движению непоминающих». Этим и была вызвана проблема при первоначальном рассмотрении вопроса об общецерковной канонизации святителя Афанасия.

Напомним, что «непоминающими» с начала тридцатых годов прошлого века называли тех священнослужителей Русской Православной Церкви, которые не возносили за богослужением имя митрополита (а впоследствии и патриарха) Сергия. В свою очередь они так же имели некоторое разделение на умеренных, не поминающих заместителя местоблюстителя, но признающих Синод, до крайне не поминающих и не признающих благодатность в т.н. "Сергианских" храмах.

Причём формальным поводом к тому, чтобы не поминать на молитве имя митрополита Сергия, послужила отнюдь не знаменитая "Декларация" 1927 года, где он шёл на известные уступки богоборческой власти. Наибольший протест вызвала политика по административному перемещению архиереев и статья, опубликованная в первом номере "Журнала Московской Патриархии" за 1931 год. В этой статье митрополит Сергий, замещавший в то время Патриаршего Местоблюстителя – митрополита Петра (Полянского), заявил, что заместитель Местоблюстителя «облёчен Патриаршей властью», и что «нельзя... требовать, чтобы Местоблюститель вмешивался в управление и своими распоряжениями исправлял ошибки Заместителя» [14].

Ситуация осложнялась тем, что митрополит Пётр, который фактически был законным первоиерархом Русской Церкви, находился в заключении, а митрополит Сергий – на свободе, хотя и под бдительным надзором ГПУ. Более того, митрополит Сергий был объявлен митрополитом Московским и Коломенским, то есть главою тех епархий, которыми, по традиции, мог управлять лишь Патриарх.

Поэтому многие архиереи не признали власть митрополита Сергия законной. Они решили, что митрополит Сергий превысил свои полномочия, восхитил не принадлежащее ему достоинство. Среди них были находившиеся тогда в ссылке архиереи-исповедники – митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) и епископ Ковровский Афанасий (Сахаров). Возвратившись в декабре 1933 году из ссылки, епископ Афанасий написал митрополиту Сергию, что под его руководством управлять епархией отказывается. До конца своих дней епископ Афанасий называл митрополита Сергия «захватчиком».

После мученической кончины митрополитов Петра и Кирилла некоторые из «непоминающих» признавали своим главою епископа Афанасия. Однако Владыка Афанасий полагал, что вопрос о подчинении или неподчинении митрополиту Сергию касается только архиереев: именно они должны объявить "узурпатору" своего рода «бойкот», – мирян во внутреннее дело иерархии вовлекать не следует. Владыка Афанасий осуждал «ругательные отзывы о так называемых «сергианских» храмах и о совершаемом там богослужении», признавая это "хулою на Духа Святаго" [15]. Тем более, никогда не считал он священнослужителей, признавших власть митрополита Сергия, безблагодатными, а таинства, совершаемые ими, – недействительными, и "не уклонялся от посещения храмов, где богослужение совершалось священнослужителями, признававшими митрополита Сергия".

"Непоминающее" духовенство, постоянно находившееся под угрозой ареста, вынуждено было совершать своё служение "тайнообразующе", как выражался епископ Афанасий. Впоследствии движение "непоминающих" образно назвали "катакомбной церковью".

Известно, что в январе 1927 года епископ Афанасий вместе с группой архиереев был арестован и попал на Лубянку. В одиночке он сидел с митрополитом Сергием и по окончании следствия получил за "принадлежность к группе архиереев, возглавляемых митрополитом Сергием Страгородским" – три года Соловецких лагерей. Глава "группы" митрополит Сергий получил свободу и вернулся к возглавлению Церковного управления" [16].

Канонического общения епископа Афанасия с митрополитом Сергием не было восстановлено и после избрания последнего в 1943 году в Патриархи.

Движение «непоминающих» формально прекратило своё существование в 1945 году после избрания Патриархом Московским и Всея Руси Алексия 1 (Симанского). Отбывавшие заключение в одном лагере: епископ Афанасий (Сахаров), протоиерей Пётр Шипков и иеромонах Иеракс (Бочаров), узнав об избрании и настоловании патриарха, посовещались и единогласно решили, что поскольку новый глава Русской Церкви признан Вселенскими патриархами и другого законного предстоятеля у неё нет, то необходимо возносить на молитве имя патриарха Алексия.

Сразу же по выходе на свободу в 1955 году святитель Афанасий пишет послание, обращённое к «рабам Божиим, скорбящим о скорбях Матери нашей Церкви Православной Российской». В этом послании Владыка призывает "непоминающих": "Не лишайте себя утешения молиться в храме Божием. Молитва домашняя не может заменить молитву Церковную. <...> Молю Бога, чтобы меня и братию мою, единомысленную мне, Он Сам наставил и умудрил так, чтобы нам против единства Церковного не погрешить, совестию не покривить и соблазнов не умножить" [17].

В другом письме, датированном тем же годом, епископ Афанасий пишет: "Всё, что в деятельности Патриарха и Патриархии смущает и соблазняет ревностных ревнителей, – всё это остаётся на совести Патриарха, и он за это даст отчёт Господу. А из-за смущающего и соблазняющего, что иногда может быть не совсем таким, каким нам кажется, – только из-за этого лишать себя благодати Святых Таинств – страшно" [18].

Многое из того, что написал святитель Афанасий почти шестьдесят лет назад, до сих пор не утратило актуальности. Вопрос о преемственности церковной власти относится к компетенции архиереев, и вовлекать мирян в его обсуждение неканонично; есть только одна действительно серьёзная причина, чтобы отказаться от общения с тем или иным священнослужителем: если он начнёт принародно проповедовать с церковного амвона ересь, уже осуждённую Вселенскими Соборами; могут быть и недостойные, на первый взгляд, иерархи, как, например, Феофан Прокопович, но и они "продолжают оставаться действенными раздаятелями благодати до тех пор, пока законной церковной властию не будут лишены дарованных им в таинстве священства благодатных полномочий раздавать Божественную благодать и возносить к Престолу Божию молитвы верных" [19].

В 1958 году, когда во Владимире отмечалось 800-летие Успенского кафедрального собора, в праздничном богослужении принял участие и святитель Афанасий. В письме, отправленном управлявшему тогда Владимирской епархией ахиепископу Онисиму (Фестинатову), Владыка писал: «...я особенно радуюсь тому, что моё сослужение с Вашим Высокопреосвященством должно теперь рассеять совершенно неосновательное мнение некоторых ревнителей, имеющих ревность не по разуму, которые, уклоняясь от посещения православных храмов, состоящих в ведении Московского Патриархата оправдывают своё уклонение тем, что и епископ Афанасий не служит в храмах якобы потому, что считает их неправославными. Теперь эта неправда опровергнута со всей очевидностью. <...> Господь дал мне возможность пред всем всенародным множеством... громогласно исповедать моё общение со Святейшим Патриархом» [20].

Заметим кстати, что храмовые богослужения в посёлке Петушки, где Владыка провёл последние годы жизни, тогдашний владимирский уполномоченный по делам Русской Православной Церкви не разрешил епископу Афанасию совершать в архиерейском облачении, поэтому Владыка и молился келейно.

Вторая проблема, возникшая при канонизации святителя Афанасия, заключалась в том, чтобы правильно оценить и интерпретировать материалы из архивов Федеральной Службы Безопасности. Общеизвестно, что документы ОГПУ-НКВД – источник крайне тенденциозный, и при работе с такого рода источниками необходимо отдавать предпочтение тем фактам, которые они сообщают «вопреки главному направлению своей тенденциозности, вопреки интересам своего составителя» [21].

Следователи, составляя протокол допроса, переводили показания на язык официальной советской риторики с обвинительным уклоном. О том, как это происходило, епископ Афанасий писал в своём заявлении наркому внутренних дел: "Мои показания следователь... не записывал точно с моих слов, а формулировал их так, что получался совершенно иной смысл. Напр<имер> простое перечисление фамилий в ответ на вопрос: "Кто мои знакомые" принимало такую приблизительно формулировку: "В состав возглавляемой мной организации входят такие-то" [22]. Составленный таким образом протокол Владыка в 1936 подписал, и на этом основании в 1957 году ему было отказано в реабилитации, поскольку, протокол содержал утверждение, что Сахаров: "...стоял на платформе нелояльного отношения к советской власти", то есть на позиции "ссыльного епископата, борющегося за сохранение устоев православной церкви" [23].

В 1957 году Владыка отказался от показаний, якобы данных им в 1937-ом: "Почему я подписал протокол допроса, где указано то, что не я мог показать, в частности, о наличии платформы, о существовании которой мне известно не было, – говорил он, – объяснить затрудняюсь" [24]. Скорее всего, епископ Афанасий, ещё не знакомый тогда с практикой искажения показаний путём их перевода на большевистский "новояз", подписал протокол, не прочитав его внимательно.

Такой способ составления документов, при котором факты изменялись до неузнаваемости, был в 30-е годы для работников НКВД делом обычным. Например, в обвинительном заключении, которое предъявили клирику Владимирской епархии, священномученику Константину Твердислову (+1 октября 1937), богослужение, совершённое им в день святой мученицы царицы Александры, значилось как "молебны о бывшем царствующем троне (так! – Прот. Г. М.) Романовых" [25].

Естественно, что комиссия по канонизации учла не протокол, подписанный Владыкой Афанасием в 1936 году, а отказ от показаний, сделанный спустя двадцать лет. Нам кажется, что в тех случаях, когда к заключённым исповедникам применялись жестокие пытки и у них, по выражению одного из узников ГУЛага, «выбор был явно выигрышный – расстрел без побоев против расстрела со зверскими побоями» [26], синодальной комиссии по канонизации следует проявлять снисхождение и смягчать критерии, игнорируя признательные показания людей, обречённых на смерть и принявших мученическую кончину (например, архиепископа Феодора (Поздеевского) и других угодников Божиих).

Что же касается "признательных" дел, когда на следствии обвиняемые признавали вину в антисоветской деятельности или просто в нелояльности к соввласти, то в этом вопросе трактовать данный момент можно не только как проявление малодушия. Святитель Афанасий до конца своих дней так и не стал «лояльным» власти, политика которой прямо указывала на борьбу с Церковью.

И, наконец, третья – последняя по счёту, но не по значению проблема. Владыка Афанасий (Сахаров) был замечательным церковным гимнографом, составителем службы Всем святым, в земле Русской просиявшим, над которой трудился до конца своих дней, а также службы в честь Максимовской иконы Божией Матери и многих богослужебных чинопоследований. Поэтому, в материалах для канонизации, представленных Владимирской епархией в Синодальную комиссию, святитель Афанасий был назван не только исповедником, но ещё и песнописцем. Так же именовался святитель и во многих, посвященных ему изданиях: в «Собрании писем», в подробном жизнеописании, выпущенном к сорокалетию со дня его преставления [27], в текстах акафиста и синаксария, составленных и опубликованных по благословению архиепископа Владимирского и Суздальского Евлогия [28].

Однако, в официальных изданиях РПЦ епископ Афанасий песнописцем до недавнего времени не назывался. Но на состоявшемся 4 октября 2012 года под председательством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла заседании Священного Синода Русской Православной Церкви был утверждён и рекомендован к общецерковному богослужебному употреблению текст службы священноисповеднику Афанасию, епископу Ковровскому, в котором Владыка назван песнописцем. В службу включены три тропаря, написанных в своё ремя святителем Афанасием [29]. Таким образом, и третий проблемный вопрос был снят.

Пользуясь случаем, хочу выразить благодарность всем, кто внёс свой вклад в дело канонизации святителя Афанасия: духовенству, монашествующим мирянам, историкам и филологам, сотрудникам архивов и церковным гимнографам, благодаря которым состоялось прославление этого угодника Божия в лике святых новомучеников и исповедников Российских на юбилейном архиерейском Соборе Русской Православной Церкви (13-16 августа 2000 года).

Источники:

[1] Сергия (Ежикова), инокиня. Святитель Афанасий (Сахаров), исповедник и песнописец. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2003. С. 48.
[2] Апушкина Е. В. Крестный путь преосвященного Афанасия Сахарова // Вестник РХД. Париж – Нью-Йорк, 1973. № 107. С. 178.
[3] Покровский Н. Н. Документы Политбюро и Лубянки о борьбе с Церковью в 1922-1923 гг. //Ученые записки Российского Православного Университета ап. Иоанна Богослова. Выпуск 1. М., 1995. С. 130.
[4] Там же. С. 70.
[5] Косик О. В. Из истории Владимирской епархии (1917-1923 гг.). // Богословский сборник. М.: Издательство ПСТБИ, 2000. № 6. С.34-35.
[6] Минин С.Н. Очерки по истории Владимирской епархии Х-ХХ вв. Владимир, 2004. С.58.
[7] Покровский Н.Н. Указ. соч. С. 134.
[8] Косик О. В. Указ. соч. С.36.
[9] Там же.
[10] Кравецкий А. Г. Святитель Афанасий Ковровский: биографический очерк. Владимир, 2012. С. 36.
[11] Архив Владимирской епархии., фонд епископа Афанасия (Сахарова), оп. III/1, д. 1, № 12.
[12] «Вечная песнь Небесам...» Акафист в честь Боголюбской иконы Божией Матери, составленный Святейшим Патриархом Сергием. Вступ. ст. и публ. Д. В. Кантова // Свет Невечерний. Журнал Владимирской епархии РПЦ (МП). 2005. № 8. С. 14.
[13] Кантов Д. В. Акафист в честь Боголюбской иконы Божией Матери, составленный митрополитом Сергием (Страгородским) // Меневские чстения, 2008. Научная конференция «Роль богослужения в Церкви». Сергиев Посад, 2009. С. 111
[14] Митрополит Сергий (Страгородский). О полномочиях Патриаршего Местоблюстителя и его Заместителя. ЖМП. 1931. № 1. С. 3. Цит. по: Собрание писем Святителя Афанасия (Сахарова). М., 2001. С. XIII.
[15] Собрание писем Святителя Афанасия (Сахарова). М., 2001. С. 285.
[16] Молитва всех вас спасёт. Материалы к жизнеописанию. Святителя Афанасия, епископа Ковровского. М., 2000. С.21.
[17] Собрание писем… С. 304-305.
[18] Там же. С.286.
[19] Там же. С. 283.
[20] Там же. С. 32.
[21] Покровский Н. Н. Указ. соч. С. 130.
[22] Молитва всех вас спасёт. С. 206.
[23] Там же. С. 213.
[24] Там же. С. 212.
[25] Кантов Д. В. Житие священномученика Константина Вязниковского. Владимир, 2006. С.
[26] Гурвич П. Новости с воли // «Человек человеку – человек...»: Сборник воспоминаний и статей памяти Перси Борисовича Гурвича. Владимир: Изд-во Владим. гос. ун-та, 2011. С. 280.
[27] Сергия (Ежикова), инокиня. Указ. соч. С. 3.
[28] Акафист и синаксарий святителю Афанасию, епископу Ковсковскому, исповеднику и песнописцу. Владимир, 2005. – 36 с.
[29] Официальный сайт Московского Патриархата: .

Москва, 26 января 2013 г.