МАМИНЫ РАССКАЗЫ.
Перед войной.

Деревни, в которых жили семьи моих родителей, стояли рядышком, над речкой. Противоположный берег был низким, и его в межсезонье заливало. Школа располагалась в селе напротив, и дети учились только тогда, когда речка входила в свои берега или замерзала.

Советская власть, добравшаяся и до затерянных в поволжских лесах селений, изменила учебную программу. Не стало Закона божия, обязательной молитвы перед началом занятий. Некоторые родители из-за этого даже не пускали детей в школу.

Мама вспоминала, как тяжело было ей, маленькой девочке, петь в общем хоре «Интернационал», «Вихри враждебные». Особенно на концертах вместо церковных праздников. Она только делала вид, что поёт, а сама читала про себя молитву.

И всё равно училась с удовольствием, науки давались ей легко. Сочиняла озорные частушки, читала наизусть сложнейшие тексты. И в зрелом возрасте пересказывала детям и внукам сказки почти дословно, придумывала свои. Жалела, что не получилось окончить семилетку.

Но её отец, мой дедушка, к тому времени умер, а у старшей дочери родился первенец, и девочку взяли в её семью нянчиться с племянником. По тем временам это была обычная практика - ни яслей, ни садов тогда ещё не было. За малышами присматривали старики и подростки.

В этой семье владели редким мастерством - изготовлением саней, телег, тарантасов, а потому не торопились вступать в колхоз. Мамина сестра, моя тётя, левой рукой маленьким, специально для неё заточенным до звона, топориком выполняла ювелирную работу (дуги, оглобли, мелкие детали, украшения), за которую не решался браться муж.

В их семье мама прожила больше года, но не заработала даже отреза на платье, о чём не раз вспоминала впоследствии - детские обиды не забываются.

В школу не вернулась, стала работать в колхозе. Бабушке было уже далеко за пятьдесят и ей становилось не по силам управляться и дома, и в колхозе. А не выработаешь трудодни – не пустят корову пастись в общее стадо летом, не дадут ни травы накосить, ни лошади для своих нужд. А надо было ещё и дров на зиму заготовить, и навоз вывезти на свой участок, и землю вспахать, и проборонить. И всё - «сверхурочно», после работы в колхозе. Будущему кормильцу семьи, маминому брату, лишь к началу Великой Отечественной войны исполнится семнадцать.

Мама считала, что до коллективизации крестьянам так много работать не приходилось. Летом - да, но зимой всё же отдыхали, мужики вечерами плели корзины, женщины вязали или шили. И всё это - с шутками-прибаутками, песнями да рассказами.

Я уже писала, что ни прабабушка, ни бабушка пенсий не получали. Кормились только со своего личного хозяйства и нескольких соток земли. Но и их можно было лишиться, если не работаешь в колхозе. Получался замкнутый круг. Поэтому к пятнадцати годам мама стала в доме за главного добытчика.

Отец с малолетства учил своих детей основам земледелия, правильно ухаживать за скотом. А потому девушка не боялась никакой работы, трудилась в колхозе от души. Особенно пока он объединял одну-две деревни. Председатель - из местных - всю «бухгалтерию» (сложенную вдвое школьную тетрадку в клетку) носил в шапке, хорошо знал окрестные земли, уважал односельчан.

Поля удобряли навозом не только с колхозных дворов, но и личных. В приказном порядке хозяева должны были отдать несколько телег. Собирали золу. Мама рассказывала, что «социалистическое соревнование» порой приводило к неожиданным последствиям. Одна из колхозниц так увлеклась повышением показателей, что выжгла все муравейники в окрестных лесах вместе с муравьями. Но зато руководство осталось довольно и наградило ударницу новыми калошами.

Выгодной на колхозных полях считалась уборка картофеля (каждый десятый мешок - в счёт оплаты за труд можно было брать сразу) и льна (за вязку колких снопов платили пусть по окончании сезона, но зато - льняным маслом, а позднее, после войны, даже деньгами).

Земли в наших местах тяжёлые, суглинистые. Родили только при регулярном внесении навоза, в котором в качестве подстилки использовалась солома или грубое сено. И если на свои огороды, картофельный клин его худо-бедно хватало, то на колхозные поля вносилось всё меньше и меньше. Органику стали заменять химическими удобрениями, а на подстилку вместо соломы, которая шла теперь на корм, использовать опилки. Начинали вносить торф. Мама сокрушалась и говорила, что без настоящего навоза земля становится «холодной и пустой». К началу войны мои родители были уже женаты, жили отдельно от родителей. Отец выучился на тракториста и стал работать на машинной станции, разъезжая по всему району с бригадой. Пахали, сеяли, бороновали - по сезону. Но при надобности мог срубить баню или дом, свалять на заказ валенки из овечьей шерсти, сложить русскую печь из красного кирпича. Любил охоту и рыбалку. Но последнее мама считала баловством, диких зверей жалела. Сама она успешно огородничала, вела домашнее хозяйство, как учил дед, работала в колхозе.

Современные женщины не поверят, что не было тогда ни декретных отпусков, ни каких-то льгот беременным при работе в колхозе. Не вырабатываешь трудодни – твоя проблема. Через неделю, от силы через две после родов уже работали - хоть на заготовке дров, хоть на покосе на равных с мужиками.

И всё равно мама тепло вспоминала то время. Жизнь потихоньку налаживалась, к ней больше не приставали с вопросами. Молодая работящая пара дома жила как хотела, начинал лепетать уже второй малыш.

Поговаривали о колхозных яслях, что скоро на трудодни будут давать даже деньги, что снизят или даже отменят налоги.

И тут грянула война…